Год не помню, но это был февраль, сразу после выхода журнала с «Мастером и Маргаритой». Позже стало ясно, что многие художники сразу бросились иллюстрировать роман, ну и я тоже. Ясно было, что в мастере проще всего видеть автора, а фотографий в открытом доступе, да и вообще сведений о нем, тогда не было. Тут-то и возник Шварц, молодой литературовед, а вот имени уже его не припомню. Он вызвался проводить меня в музей МХАТа, где, по его сведениям, хранилась гипсовая маска мастера, т.е. Булгакова.

В зимние сумерки нас впустили в полутемный зал, куда крохотная как моль старушка на подносе принесла гипсовую маску, накрытую белой салфеткой. Предупредив нас, что фотографировать и рисовать нельзя, старушка удалилась по своим делам. Мы всматривались в маску, рядом где-то прохаживался Коровьев с компанией. Холодный гипс фосфорицировал и был двояк: в фас – татарские скулы, а в профиль – Вольтер. Сколько времени можно рассматривать, я запомнил ее превосходно, помню и сейчас. Наклонившись вплотную, я разглядел на залысинах два выцветших волоска. Коровьев за спиной тихо покашлял. Судорожно начал я соображать, как снимается маска, и не волос ли это форматора, как это могло получится технически. Позже узнал, что вполне возможно. Волосы, чтобы не мешали снимать маску, обильно смазывались, скажем: вазелином, но в начале немного сопротивлялись и, видимо, все же были вырваны и при отливке перешли на маску. Маску снимал, кстати, Мер…., нет, фамилию сейчас не вспомню – тот, что снимал маску с Ленина.

О том, что вижу, сообщил Шварцу. Последний решительно скомандовал : «Тяни!» Коровьев с компанией насторожился, в комнате потемнело, я благоговейно потянул волосок, он вышел легко, без сопротивления, как из пенала. То же и со вторым. Мы положили добытое сокровище на бумагу, и Шварц сказал, что сейчас в Америке ведутся всякие генные испытания, и мы восстановим Булгакова. Коровьев с компанией зааплодировали. Шварц предложил добытое поделить, но я в знак благодарности делить не стал, и через короткое время он уехал в Америку. Подтвердить эту историю может только он сам. Но столько лет прошло, и жив ли вообще Шварц… На следующий же день он водил меня в какие-то тайные комнаты Ленинской библиотеки, где мы рассматривали семейные альбомы, в частности, парадную фотографию на картоне с Арбатским адресом, где Мастер сидит в темных очках, а Маргарита – косоглазая ведьма – стоит, положив руку на плечо. Запомнилось, что одеты они были в одинаковые зимние шубы.

Реальность оказалась выше всяких толкований, и я бросил иллюстрировать не поддающееся иллюстрации и, кстати, непосильное, как оказалось, и кинематографу.