Серия графических листов, представленная на выставке, напоминает раскадровку к какой-то несуществующей пьесе, где герои разыгрывают свои мизансцены то в одном, то в другом пространстве. От одного листа к другому менялся сюжет, набор действующих лиц, пейзаж, но ощущение стоп-кадра, единой линии повествования (а также яркого авторского текста) оставалось неизменным. Это ощущение кадра появилось оттого, что задача художника в этой графической серии сродни задаче фоторепортера или же режиссера. Сам художник говорил, что в этих работах он занимался поиском одномоментной пластики. Фиксация пластического момента, насыщение пустоты смыслом. Гармония линий и пятен, выстраивающих некий сюжет.

На персональной выставке Бориса Кочейшвили в Русском музее были показаны работы последних лет: живопись и гипсовые рельефы. Рельефы, или же объемные картины, созданы художником в оригинальной авторской технике. Кочейшвили удалось перенести живописную импровизацию в твердый материал и зафиксировать в гипсе свободное движение мастихина. Его рельефные мизансцены буквально оживают – каждый объем отбрасывает характерную тень с четким краем, а фигуры вступают в диалог, будто актеры на театральных подмостках.

Произведения Бориса Кочейшвили - это своеобразные формулы человека и окружающего его пространства, их ритмов, пульсации цвета и форм внутри схематически изображенного пейзажа. Полина Лобачевская, куратор проекта, уловила важнейшую тему – тему берега, которая проходит красной нитью сквозь все творчество художника, и на эту нить, как бусины навязала свои решения по экспонированию работ Бориса Кочейшвили. Звук, движение и свет, привнесенные в пространство выставки другими авторами, ничуть не умалили значения и красоты графических, живописных и рельефных работ художника.

Работы, включенные в экспозицию, обладают особым шармом, который, не в последнюю очередь, привносит история их бытования. Так сложилось, что художник, временно лишившись мастерской в начале 1970-х, отдал папку своих работ на хранение коллеге и увидел их вновь лишь… в 2010 году. Сменив несколько «хранителей», эти работы почти тридцать лет пролежали под кроватью у известного искусствоведа Юрия Герчука, который вернул их автору в целости и сохранности.